Сегодня в смт Пісочин 29.03.2024

Сага о Кае Эрлингссоне. Песнь 2. Глава 13

Я сидел на привычном месте у борта и не мог отвести взгляда от широкой спины попутчика. Тулле впереди, Рыбак — возле мачты, чтобы ничего случайно не поймал, Косой слева, Арне Кормчий держал правило. И сакравор ярла Сигарра — возле Альрика.Когда он начнет меняться? Как быстро проявит себя праматерь тварей в его крови? Как он изменится? Превратится ли в чудовище о трех лапах и одном крыле, как рассказывал рыжий чтец? Или обернется полумедведем-получеловеком, бьёрнманом, о котором ходит немало историй? Если бы я мог выбирать, то стал бы ульфманом, человеком-волком, гулял бы по лесам и полям, резал бы свежую дичь да набирался бы сил. Создал бы свою стаю и захватил бы все земли.Непонятно это. Почему после десятой руны нужно обязательно съесть сердце твари? Все знают, что в кишках сидит смелость, в голове — память, в языке — скальдический дар. А что хранится в сердце? Мать говорила, что в сердце есть то, что делает тебя тобой, но если съесть сердце коровы, то ведь мычать не начинаешь и на траву не бросаешься. Значит, если съесть сердце твари, то тварью не становишься, а вот если не сожрать его на десятой, пятнадцатой и двадцатой руне, то беды не миновать. Сейчас сакравор дошел до десятой руны, но пока он не сделает положенное, хельтом считаться не может. Так, хускарл на последней ступени. Потому ярл Сигарр и отправил его с нами в Кривой Рог, мол, пусть найдет там да выкупит нужное сердце. А ведь сакравор еще и отказывался, говорил, что больше ни на кого руки не поднимет, не вырастет ни на одну руку, но ярл настоял, вручил ему сундучок с монетами и отправил восвояси. И откуда только у этого ярла столько денег? Поди, его отец в свое время изрядно наватажил.Пока Хьйолькег благоволил нам и дышал через нужную ноздрю, «Волчара» весело бежал по серым водам и без помощи весел. Хирдманы развалились кто как и занимались своими делами. Хвит распустил белые волосы, прикрывая лицо от непривычно теплого солнца, и снова шевелил губами. Сочинял. Энок Ослепитель крепил перья к стрелам. Вепрь просто храпел. А вот Трюггве сидел один, понурившись. Обычно он горячо обсуждал с Йодуром-мечником последние бои и прикидывал, как можно было сделать лучше. А Эйрик бы начищал свою секиру, точил бы ее, выглаживал древко, убирал бы малейшие неровности. Мы шутили, что его секирой можно мясо нарубить и на лезвии зажарить, он же всегда притворно злился и говорил, что лучше он нас нарубит и зажарит, чем осквернит свое оружие.Я вздохнул и глянул на секиру, лежащую рядом со мной. Его секиру. Альрик сам отдал мне ее взамен расколовшегося топорика, сказал, что Эйрик бы не возражал. На острие после ночного боя остались выщербины, я взял точило и провел по лезвию. Все сноульверы обернулись на меня. Тулле прошептал:- Я подумал, что это Эйрик…Я отложил точило. Потом займусь секирой. - А если на нас сейчас нападут, будет сакравор драться или нет? - спросил я Тулле. - Я бы на его месте не стал.- С десятой руны не так просто сшагнуть, - ответил он. - Кто-то и десять лет сидит на ней, а кто-то — всю жизнь. Там таких, как мы, нужно не меньше сотни убить, а то и больше.- У моего отца было сердце огненного червя.- Хорошее сердце! Сильная тварь. Такое и для сторхельта сгодится.- Но сейчас его уже нет. Как раз отдали воину на пятнадцатой руне. От него потом так силой пыхало, покруче, чем от конунговых наблюдателей.- Так чего у тебя с той разноглазой-то вышло? - Тулле поменял тему. Не любил он разговоры о рунах, тварях и тому подобному.- Да ничего. Ты ж больше к столу не выходил, потому не видел, как она липла к другому хирдману, тоже сильно младше нее.- И ты ничего не сделал? - ухмыльнулся друг.- Сделал. Обрадовался, что она наконец от меня отвязалась.- Странная. То тебя из рук не выпускала, то к другому переметнулась.- Да она же наполовину мужик. Орсу отринула, к Фомриру ушла, вот у нее все и перемешалось в голове. А нам же как надо: чтобы помоложе да все время разные.- Не всем, - вздохнул Тулле. - Мне бы и одна сгодилась, только не любая.Я нахмурился. Неужто он влюбился в кого-то из сигурдовых девок? Они же все страшные и староватые, да и не заметил я, чтобы Тулле кому-то из них уделял внимание.- В соседнем хуторе. Мэва*. Я как чаек вижу, всегда ее вспоминаю. Она похожа на них.- Такая же наглая и крикливая? - попытался было я перебить туллевы откровения.- Нет. Такая же чистая, белая и аккуратная. И ныряла не хуже любой чайки, даже с Черной скалы прыгала, а Черная скала — это такое место, где пока летишь в воду, успеваешь имена всех весенних и зимних богов проговорить. Я, когда в первый раз оттуда прыгнул, потом три дня ходить не мог — пятки горели. Мы ведь с Мэвой сговоренные были. Наши отцы хотели нас поженить, а потом я убил дядю, и все расстроилось. Оно и правильно. Вдруг бы я ее убил? Я же вообще не понимаю, что творю.- Но ты с зимы ни разу не срывался. Самый скучный сноульвер!Тулле отвернулся к морю.- Знаю. У меня и раньше это нечасто случалось. Два-три раза за год.И замолчал. Он всегда расстраивался, когда дом вспоминал. Вот бывают же такие люди! И ростом, и силой вышли, и с оружием управляются так, что любо-дорого смотреть, идеальные воины. Ан нет. Не лежит у них душа к ватажьему делу. Значит, не Фомрир их благословил. К Тулле явно Фольси благоволит, бог-пахарь. Хвит — Свальди хвалы возносит. Арне Кормчий — Нарлом одарен, сквозь воду скалы и рифы чует, знает, когда ветер сменится. Рыбак — Мириннов сын, тут и говорить нечего. Вепрь, видимо, от Корлеха милость получил, уж больно он рукастый, может и смастерить что-нибудь, и приготовить, и рану зашить. На все дела мастер. Альрик ест с рук Фомрира и Мамира сразу: хитрый, умный, говорливый. А я? Я точно Фомриров воин. Пусть я не лучший в мире воин, не бесстрашный и не всемогущий, но больше ни к чему душа у меня не лежит.- Сечи великанша*,Ведьма лютой брани*,Блеск твой белый зелоНе горит сим утром.Не сверкает брониНенавистник* ярый.Прорезатель фьордов*Хирд пополнил снова.Эту песню будут петь часто, у многих она отзовется, многие теряли в сражениях своих друзей, неважно, мечников ли, сакраворов ли, лучников.***В Кривой Рог мы добрались спустя седьмицу. Город не изменился ни капли, столь же шумный и бестолковый даже после свадьбы сына местного ярла. Дагны, конечно, здесь уже и след простыл, но о нас местные жители не забыли. Они помнили и о том, как я зарезал на улице рабынина сына, и о троллях, и о том, как ранили нашего человека, и о Торкеле с его угрозами. Может быть, потому Альрика еще с пристани позвали на встречу к ярлу, вежливо, но без права отказаться. Он прихватил с собой Вепря и Тулле, а мы отправились к Ящерице.Попетляв по разбитым улочкам, мы вышли к дому Орсовой женщины. Там, в небольшом дворике обнаженный по пояс мужчина рубил дрова. Я видел только его узкую тощую спину с сильно выпирающими позвонками, когда он наклонился подхватить полено, мне показалось, что косточки вот-вот порвут его кожу и вылезут наружу белыми точками.- Эй, знахарка здесь? - спросил Хвит.Парень, перехватив топор иначе, повернулся к нам лицом. Глубоко запавшие серые глаза, едва заметные под нависшими бровями, одна из которых сильно просела вниз, тонкий скомканный рот, скособоченный кончик носа словно пытался указать на самое приметное место на лице — изрытую красными точками и прорезями яму на левой щеке. Длинная некогда выбеленная челка падала набок, но не могла скрыть ни шрамов, ни кривого лица.- Я… ящерица, - вмиг осипшим голосом прохрипел наш скальд. - Это ты?Парень открыл рот как-то странно, губы разъехались не в стороны, как обычно, а только вверх и вниз, как рыба, вытащенная из воды.- Я. Что, не узнать меня? - его голос изменился, как и он сам, стал тусклым и невыразительным.- У тебя все зажило? Значит, дальше с нами пойдешь? А чего тебя тут не кормили? Тощий какой! Кожа да кости, - вмешался Рыбак.- Нитки не так давно сняли. Ел только жидкую похлебку. Вон, топор в первый раз в руки взял. Разрубил три полешка и уже выдохся. Какой я теперь ульвер?- Как раз на «Волчаре» и отъешься, - радостно продолжил Халле. - Мы ведь видели Торкеля и даже рубились с ним. Скажи, Кай!Халле обернулся ко мне и не увидел, как Ящерица испуганно сжался от одного только имени, как забегали его глаза, как побелело лицо. Это не боец. Это уже раб. - Кай!- Рубились, - протянул я, не отводя взгляда от Ящерицы. - Втроем не смогли его одолеть. Он отбил мне все брюхо, чуть не проломил голову Тулле и едва не зарезал Альрика в кольчуге.Лейф Ящерица, точнее то, что от него осталось, попятился назад, топор выпал из его ослабевшей руки, а он этого даже не заметил.- Я, наверное… Мне бы еще подлечиться. Мяса набрать.- На веслах быстро осильнеешь. Благодари свою знахарку и пошли на корабль. Увидишь, стоит тебе только погладить его оскаленную морду, как сразу полегчает.Рыбак, видимо, не вспомнил, что Торкель резанул Ящерицу именно на корабле, но Лейф не стал возражать.Альрик вернулся на «Волчару» лишь к ночи, пьяный и веселый.- Ну что, сноульверы. Поздравляю вас с новой работенкой! - крикнул он, едва ступив на палубу.- Что, так сразу?- Тут снова тролли объявились?- А может, сначала к Видарссонам наведаемся, поблагодарим за пиво?- К троллям этих Видарссонов! - взмахнул рукой хёвдинг. - Уж не знаю, почему, но местный ярл так жаждет от нас избавиться, что готов выкупить трофеи и даже посоветовал подходящий заказ. То ли боится, что мы резню на улицах начнем, как Кай в прошлый раз, то ли боится, что приплывет Мачта, и тогда резню начнет он. О, Ящерица! Живой и здоровый? Выглядишь, как дохлая рыба, теперь придется тебя откармливать не меньше месяца.- А что за заказ? - спросил Арне Кормчий.Тулле и Вепрь тоже изрядно пошатывались. Друг упал рядом со мной, потирая полный живот и обдавая меня запахом крепкого пива.- В трех днях пути отсюда живет такой ярл Гейр* Лопата.Тулле хрюкнул от смеха:- Надо же имечко подобрали. И копье, и лопата. Что это за штуковина такая получается?- Земли этого ярла находятся на границе с северным краем. Сами знаете, чем дальше к северу, тем меньше людей и больше разных тварей, в том числе, и изменившихся. Дружина у Гейра отличная, спаянная, проверенная, ниже пятой руны там никого нет. Насколько я понял, там что ни месяц, с той стороны приходит та или иная тварь.- И с такими силами Лопате нужна наша помощь? - не понял я. - Зачем? Чтобы подкормить тварюшек?- Лопата очень не любит терять попусту своих людей, в которых он вкладывается и деньгами, и силами. А там такая беда подвалила, с которой есть риск потерять всю дружину разом, потому он нанимает чужие ватаги. По оплате все нормально. Полмарки на человека. Если кто-то из нашего хирда завалит тварь, то все мы получим по марке на нос. Лопата славится крутым нравом, но не жадностью. Платит всегда полностью то, что обещал.- Так что там за тварь?- Великан. По силе как сторхельт.Я вздрогнул и посмотрел на то место, где прежде сидел сакравор. Если он не добудет сердца твари, то вполне может пойти по той же дорожке. - Мы только что вышли из серьезного боя, потеряли троих. Ящерица еще не окреп, - хёвдинг потер лицо, глотнул воды из фляжки. - Но это неплохая возможность прославиться. Давненько тут не объявлялись великаны, и все участники сражения будут на слуху не один год, потому я принял предложение. Завтра с утра к нам придет торговец, выкупит трофейное оружие и броню, потом соберем припасов, а на следующий день выходим.- Альрик, а может, мы все же сбегаем к Видарссонам? - решил спросить я. - Продукты спросим по старой памяти.Хёвдинг прищурил глаз и весело хмыкнул:- Ну, если по старой памяти только. Человек пять возьми с собой. Поблагодари за пиво. И смотри там, не набедокурь. Вира дороже еды встанет.На следующее утро мы поднялись с рассветом. Я взял Тулле, чтобы он меня останавливал в нужных местах, Трюггве-мечника, чтобы он немного повеселел, Стейна, Халле Рыбака и еще Хвита Снежного. Скальд сам напросился, сказал, что хочет сочинить веселую песенку, да пока подходящей идеи не нашел. Снарядились мы словно в боевой поход: топоры-мечи на поясе, щиты за спиной, у Стейна лук со стрелами, и у всех копья в руках, кроме меня, так как одной секиры вполне достаточно. Тащить все это на себе, конечно, не шибко радостно, но иначе Видарссонов вряд ли получится уговорить.Перед самым уходом я столкнулся нос к носу с тем премерзким торговцем оружием, который запрашивал с меня четыре марки за обычную секиру. Он сразу же узнал меня, заметил мои три руны и слегка напрягся, я же оскалился, постучал пальцем по рукояти секиры и провел пальцем себе по шее. Надеюсь, это поможет Альрику в торгах.Три часа в горы по пыльной дороге, во время которых я проклял и свои идиотские идеи, и кожаную куртку, в которой упарился и вспотел, как в бане, и тяжеленную секиру, чья рукоять протерла в плече настоящую дыру. И главное — зачем я попер с собой щит? С секирой щит в руки не возьмешь, да и не будут Видаррсоны нас обстреливать из луков, тем более в спину. Получалось, что я просто так тащил на себе эту круглую дуру. Поэтому когда мы добрались до поместья братьев, я был мокрым, уставшим и злым. Особенно злым. Сначала я хотел добром поспрашивать Видарссонов об их ошибке с пивом, посмеяться с ними, показать свою силу в дружеском поединке по глиме, намекнуть на некоторое недовольство хёвдинга. Словом, поговорить с ними по душам. Но после неприятного перехода я подошел к воротам, за которым заходились от лая собаки, со всей силы пнул створки, а когда они не распахнулись, снял с плеча секиру и вогнал ее в доску, расщепив ее пополам. - Видарссоны, тролль вас задери! Открывайте! Гости пришли.Я подождал немного и снова врезал, вырубив одну доску напрочь.- Открывай! Иначе сам войду.Со двора послышались какие-то голоса, детский писк, собаки уже хрипели от лая, но ворота так и оставались запертыми.Я собирался ударить в третий раз, но Тулле схватил меня за плечо.- Да отстань! Не видишь, они за воротами отсидеться решили, сволочи!- Мужиков, поди, дома нет, - тихо сказал друг. - Время не раннее, на поля ушли, скорее всего. Или еще куда по делу.Я заглянул в прорубленную дыру и увидел перепуганных женщин и нескольких рабов, которые схватились за вилы и топоры, чтобы защитить свой дом.- Открывайте, - уже поспокойнее крикнул я. - Мы — сноульверы, что троллей для вас поубивали. В сеннике у вас спали. - А чего ж с оружием пришли? Троллей вроде больше нету, - ответила женщина постарше, не выпуская из рук потрепанный серп.- Так мы в гости, по старой памяти. Приплыли в Кривой Рог и решили к вам заглянуть. Уж больно ваше сено мягкое и пиво вкусное, - я не сдержался и последние слова уже прорычал.Один пацаненок вскарабкался на крышу дома, взглянул на нас и заорал на весь двор:- Я его знаю. Он топорики подбрасывал. А тот — мечи. А еще один седой. Это те самые.Хвит усмехнулся, он привык, что все по первости принимают его за седого. Створки ворот дрогнули, и старик-раб открыл их, впуская нас во двор. Впереди всех стояла женщина, перепуганная и взъерошенная, как курица, пряди ее волос выбились из-под серого платка, у ее ног лежал серп, но в руках было блюдо с хлебом и сыром, а позади нее девчонка еле удерживала полный кувшин.- Прошу прощения, дорогие гости! - слегка запинаясь, сказала хозяйка. - Муж мой сейчас на пастбище, а без него я не смею пускать во двор. Не побрезгуйте, угоститесь с дороги. А сын мой сейчас сбегает, позовет мужа.Обойдя нас издали, мальчишка едва ли младше меня умчался со всех ног, я еле сдержался, чтобы не заулюлюкать ему вслед, подгоняя, как дичь. Я положил секиру обратно на плечо, взял кусок сыра, кинул его на хлеб и запихал все это себе в рот. Угощение вряд ли бы остановило меня от убийства местных жителей, если бы понадобилось, но сытый я явно буду добрее. Тут же нам принесли кружки, налили пиво, то самое, видарссоновское, густое и терпкое настолько, что одним запахом можно было наесться.- Если прикажете, зарубим курочек и запечем. Но сейчас есть только это, - пролепетала хозяйка, обнося едой моих собратьев.- Ничего. А похлебка какая есть? Или колбасы?- Есть копченая свинина, но муж не разрешает…- Тащи.Мы взяли чурбаки и расселись в тени сенника. Я не стал вламываться в дом, памятуя, как Видарссоны рьяно не хотели нас туда пускать в прошлый раз. Мало ли, вдруг озлятся, начнут кулаками махать, а так и до виры домахаться можно. То ли я разозлюсь, то ли Тулле взбеленится, а может, и Трюггве вдруг сорвется, он после смерти Йодура сам не свой.- Дяденька! - послышался робкий басок из-за угла. - А вы настоящие хирдманы?- А что, так не видно? - рассмеялся Тулле. - Выходи сюда, не покусаем.Из-за сенника вышел парень, один в один Видарссон, только чуток поменьше: массивный, косматый, несмотря на юный возраст, борода у него уже доходила до груди. Я невольно пощупал свой гладкий подбородок.- А вы с тварями сражались? С настоящими тварями, а не со зверями.Мы переглянулись и рассмеялись. - А то как же. Я сам на огненного червя ходил. Он длиной что твой дом и толщиной выше пояса. Шкуру и секирой едва прошибешь, а как прошибешь, так из раны огонь пышет. Рыбак вон морскую безымянную тварь выловил, зубов у нее было не перечесть.Хвит перебил меня:- Кай, не умеешь рассказывать — не берись. Сейчас я тебе все расскажу.И пошел заливать про огненного червя, которого он в глаза не видел, только мои рассказы слышал, и про хуорку ввернул зачем-то, и про морскую тварь, и про волков, которые вообще не твари, но в его устах выглядели как сыновья Бездны. Парень слушал с открытым ртом. Мы потихоньку отхлебывали пиво и как-то подзабыли уже и про мясо, которое нам все никак не несли, и про Видарссонов. - Бьярки, что тут сидишь! А ну пошел коровник вычищать! - рявкнул вернувшийся отец, и парня будто ветром снесло.- Здорово, хозяева. Видите, к вам гости пришли, а вы их неласково встречаете.- Незваных гостей и вовсе пинками выпроваживаем, - буркнул один из них, самый разговорчивый.Если я услышал что-то подобное немного раньше, то точно бы отрезал ему либо ногу, либо язык, но сейчас я отдохнул, поел, выпил пива и подобрел, потому всего лишь рывком подскочил к нему, крепко схватил его за бороду, вытащил нож и воткнул самый его кончик в щеку Видарссона. Чуть-чуть, только чтобы кровь потекла. Хирдманы тут же ощетинились оружием, предостерегая второго брата от глупостей.- Ненавижу ваш поганый город с его погаными улочками, поганым ярлом, погаными торгашами и погаными правилами. Здесь моему другу отрезали кусок щеки, и его слюни стекали не через рот, а через дырку сбоку, потом он месяц жрал лишь жидкую похлебку, исхудал так, что все кости через кожу можно пересчитать. Все лицо у него перекособочено, как у твари, вышедшей из самой Бездны. А знаешь, что интересно? Ваш ярл запросил за моего друга самую малую виру, настолько малую, что я могу каждого в этом доме так порезать и оплатить виру из своего кошеля. И будете вы не Видарссонами, а твариными отпрысками. Скажи мне еще слово и будешь всю жизнь показывать язык аж через две дырки.Он мелко затрясся, скашивая глаза на меня. Из-за низкого роста мне пришлось вытянуть руку и встать на носочки, но я чувствовал страх этого здорового мужика и свою власть над ним. И это здорово. Я даже захотел, чтобы он сделал какую-нибудь глупость, и я смог бы вырезать дыру на его лице. Хотя денег все же было жалко.Второй брат упал на колени, едва не напоровшись на меч Тулле:- Прости его, хирдман! Попутал он. Будьте желанными гостями в нашем доме.- Я не хочу быть гостем там, где мне не рады. Вы подсунули нам поганое пиво. Свою работу мы выполнили честно, а вот вы заплатили нам считай что фальшивым серебром.- Не со зла. Это глупая баба не тот бочонок взяла. Перепутала, дура! Я ее поучил потом, поехал в город, да вы уж уплыли.- Мне плевать, кто ошибся. Теперь мы здесь!- Конечно. Сейчас принесу бочонок лучшего пива, самого лучшего!- И припасы на седьмицу на два десятка человек.Мужик аж трястись перестал. Жадности в нем было больше, чем страха, потому я вогнал нож поглубже.- Шрам — он украшает воина, а вот гнилые зубы через дыру в щеке — навряд ли.- Конечно! Припасы. На седьмицу. Там много будет. Не унесете!- В телегу грузи. Из города сын вернет.После этого я убрал нож и сел спокойно на чурбак. - Долго ждать не будем. Нам до вечера вернуться надо.Я взял секиру поближе и стал наблюдать. Вдруг пока они будут таскать мясо да крупу, их снова жадность одолеет? Это я от неожиданности смог его так легко схватить, а если такой бугай возьмет топор или косу, то я увижу Фомрира воочию раньше времени. Но больше Видарссоны не кочевряжились, грузили телегу своими руками, крепили мешки и короба. Если подумать, а что они могли сделать? Даже если каким-то чудом они сумеют убить пятерых трехрунных воинов, то потом к ним еще одиннадцать человек подойдут и спалят хутор со всеми жителями и скотом.Обратно ехать было куда приятнее. Мы покидали щиты и копья на телегу, а сами налегке шли позади. Видарссонов мальчишка, тот самый, что спрашивал нас про тварей, все оглядывался на меня и каждый раз пугался, встречая мой взгляд.- А что ты сказал отцу, что он тебя послушал? - наконец решился он спросить.- Сказал, что вырежу вам всем по дыре на лице, если он меня не послушает.- А вырезал бы?- Вырезал, - кивнул я. - В таком деле врать нельзя.- А я его всегда боялся. Он чуть что по уху бил. А ты ж… - он замялся, подбирая слова.- Невысокий, - предложил я.- Да. По плечо всего, и волос еще на лице нет, а вон не побоялся его.- Так одного вашего тролля Кай зубами порвал, - давясь от смеха, сказал Тулле. - Сам прыгнул на него, нож воткнул в живот, чтоб не сорваться, и давай зубами его грызть, да так, что клочки мяса во все стороны летели и кровь рекой текла. Кай потом с головы до ног красным был.Парень чуть шею себе не свернул, глядя на меня. Видимо, никак не мог представить, что я, такой мелкий, загрыз тролля.- После такого разве будет он бояться твоего отца!- Да, видать, не будет.Альрик встретил нас на пристани с восторгом.- Ай да, Кай! Ай да, Эрлингссон! И как ты только сумел их уговорить? А еще жаловался, что торговаться не умеешь!Хвит усмехнулся:- Если он так всегда торговаться будет, нас ни в один город больше не пустят.Сын Видарссонов помог разгрузить телегу, походил по Волчаре, полюбовался на наших парней, напугался от вида Ящерицы, а потом, когда все дела были закончены, подошел к Альрику и сказал:- А возьмите меня к себе! Я, правда, всего-то однорунный, да и с оружием не очень. Но я старательный! Сильный! Я один могу полный бочонок с пивом поднять.- И что потом? Бросишь его в тролля? - съехидничал Рыбак.- Нет. Зачем? Он же разобьется, бочонок-то, - растерялся парень. - Зачем пиво зря тратить? Не хочу я в дом возвращаться. Там отец сейчас бешеный, снова изобьет почем зря. Мне так его до старости слушать придется. Хочу сам пожить, мир посмотреть! В море сходить! На тварей охотиться.- У меня есть такое правило. Если трое из хирда откажутся тебя принимать, то не возьму, а если уговоришь их, то могу и взять. И еще. У тебя должно быть оружие.- У меня нет, - развел он руками. - Могу дать телегу и лошадь взамен.- Так они не твои, а отцовы.- Я тоже отцов, но не трель, а свободный человек, взрослый. Пусть это будет мое наследство.- Звучит правильно. Ну что, кто не хочет, чтобы Видарссон в хирд вошел?- Моего отца не Видар зовут, а Укси. Я Уксиссон, - возразил парень. А ведь точно, Видарссоном отца кличут, Видар, значит, его дед.- Э нет, ты выглядишь как Видарссон и звать мы тебя будет Видарссон, - рассмеялся Альрик. - Ну так что, есть несогласные?Я пожал плечами. Мне было все равно, войдет он в хирд или нет. Так-то я понимал его мысли и желания, он хотел не столько приключений, сколько сбежать от отца, и это было не так уж и плохо. Но однорунный нам сейчас был не ко двору, да и грядущий бой с великаном не давал ему особых шансов выжить. Впрочем, возражений ни у кого не нашлось, и Видарссон вошел в наше братство.______________________________________________________Мэва — в переводе - морская чайка.Великанша сечи — иносказательно — секираВедьма брани — иносказательно - секираНенавистник брони — иносказательно — мечПрорезатель фьордов — иносказательно — Фомрир. Пополнить хирд Фомрира — умереть в боюГейр — в переводе - копье____________________________________________________Слова автора:Книга пишется в соавторстве с Ярославом Громовым @Grommyslava1123

По материалам: https://pikabu.ru/story/saga_o_kae_yerlingssone_pesn_2_glava_13_8339792

Смотрите также